С первого дня войны на фронте. В феврале 1942 года, после побега из плена, попал в Путивльский партизанский отряд С.А. Ковпака. Звание Героя Советского Союза присвоено 7 августа 1944 года.

По окончании Военной академии имени М.В. Фрунзе направлен заместителем командира войсковой части №7576 (Москва), в 1959 году - начальником Внутренних войск МВД Казахской ССР. В 1960 году уволен в запас в звании полковника. Награжден орденом Ленина, Красного Знамени, двумя орденами Отечественной войны 1-й степени, Красной Звезды, медалями, польскими орденами: крест Грюнвальда и Партизанский крест. Почётный гражданин города Замосць (Польша), заслуженный деятель культуры ПНР.

В первый же день войны шестьдесят бойцов 13-й погранзаставы 97-го погранотряда в 4.00 вступили в схватку с вражеским полком. Все пограничники погибли. Один я каким-то чудом тогда уцелел.

Затем мне выпало оборонять столицу Украины уже в составе 4-го стрелкового полка НКВД СССР имени Дзержинского, который оказался в печально знаменитом окружении под Киевом. По приказу командования Юго-Западного фронта наш полк вместе с пограничными частями должен был обеспечивать прорыв 21, 5, 37, 26 и 38-й армий из вражеского капкана. С задачей мы справились, но сами так и остались на захваченной врагом земле.

Затем два батальона полка (третий охранял и выводил из окружения ЦК КП(б)У и украинское правительство) попытались самостоятельно вырваться из окружения, но попали в засаду, устроенную немцами у станции Барышевка. Практически все бойцы, отчаянно пытавшиеся форсировать реку Трубеж, были просто расстреляны. После той бойни я снова просто чудом остался жив. Даже упавший у моих ног немецкий снаряд почему-то не разорвался.

В том бою нас уцелело четверо. Шансов спастись практически никаких. Везде сновали вооруженные до зубов, самоуверенные фрицы. Каждый из них при малейшем подозрении норовил выпустить в тебя пулю. Ведь они считали себя хозяевами на этой земле. Мы же для них - партизаны, бандиты. Поэтому поступать с нами они могут, как им захочется.

Пока пробирались к линии фронта, немцы пять раз нас задерживали и четыре пытались расстрелять. Злоключения начались у села Вороньки Ново-Басанского района Черниговской области. Мы перебегали открытое поле и буквально нарвались на немецких автоматчиков, которые ехали на советской полуторке. Хорошо, что их офицер оказался лопухом и не приказал нас обыскать (в карманах моих штанов лежали пистолет ТТ и три десятка патронов к нему). В результате мы оказались в кузове машины под бдительным присмотром четырех автоматчиков.

Через два часа полуторка остановилась у ворот Дарницкого лагеря смерти, что под Киевом. Он был огражден трехметровой бетонной стеной. Поверх нее тянулся метровый забор из колючей проволоки. Вдоль стены через каждые двадцать пять - тридцать метров стояли вышки с пулеметами и мощными прожекторами.

«Да, отсюда не убежишь», - с ужасом подумал я, глядя на все это. Но после разговора с одним из обитателей лагеря у меня возник рискованный план побега. Утром почти всех военнопленных увезли на строительство взорванных на Днепре мостов. Нашу четверку и ещё некоторых оставили в лагере, видимо, как новеньких. Когда суматоха улеглась, мы выбрались из кишащего вшами барака и направились к въездным воротам. Чтобы не вызвать подозрения у охраны, шли уверенно, даже с улыбкой. Каждому часовому я повторял по-немецки одну и ту же фразу: «Вир геен арбайтен цум официр» («Мы идем работать к офицеру»). Тогда мы ушли от самой смерти!

Вырвавшись из дарницкой западни, я решил расстаться со своим личным оружием. Не хотелось рисковать лишний раз жизнью в случае очередного обыска. Но до этого мне пришлось из пистолета прикончить двух полицейских, которые попытались нас задержать и отправить в Конотопский лагерь военнопленных.

К сожалению, до линии фронта нам добраться так и не удалось. Зато повезло в другом. На Сумщине напали на след одного рейдового партизанского отряда, а затем и догнали его. Командовали им два участника Гражданской войны, мудрых и храбрых человека: С.А. Ковпак, впоследствии генерал-майор и дважды Герой Советского Союза, и С.В. Руднев, тоже ставший генерал-майором и Героем Советского Союза - посмертно. Спустя полгода в этот отряд, который уже вырос до крупного рейдового соединения, прибыл из Главного разведуправления Красной Армии третий не менее талантливый и инициативный человек - П.П. Вершигора. Впоследствии он также станет Героем Советского Союза и генерал-майором.

В этом уникальном соединении я продолжал сражаться до конца 1944 года. За три года войны мы совершили семь рейдов по захваченной врагом территории. Сначала я командовал ротой, потом батальоном и полком, лично участвовал в ста одиннадцати крупных боях. Примечательно, что в ходе них потери с нашей стороны были минимальные. Помогали всегда партизанская смекалка и её величество местность. На войне местность - главный помощник, а иной раз и спаситель. Только её надо уметь правильно оценить и использовать. Заставить, что называется, работать на выполнение боевой задачи.

12 июня 1943 года соединение отправилось в шестой по счёту рейд в Карпаты. Именно в эти дни фашистское командование лихорадочно готовилось к реваншу за поражения, которые потерпело под Сталинградом, на Кавказе и под Ленинградом. Гитлер надеялся с помощью новых тяжелых «тигров», «пантер» и мощнейших самоходок «Фердинанд» разгромить советские войска в районе Курского выступа и снова прорваться к Москве и Сталинграду.

5 июля наше соединение подошло к железной дороге Тернополь - Волочиск. В тот же день вернулся мой разведчик-ас Ефрем Берсенев. Он несколько дней провел в районе «железки» и доложил, что по ней к фронту непрерывно следуют фашистские эшелоны. В среднем по сорок восемь составов в день! На открытых платформах везли только танки.

На следующий день наши радисты приняли сводку Совинформбюро. Как раз 5 июля гитлеровские войска начали мощное контрнаступление под Белгородом и Орлом, и в районе Прохоровки схлестнулись в битве тысячи танков: немецких и наших! После этого стало понятно, куда Гитлер гонит свои новые танки и САУ.

Ковпак и Руднев решили остановить вражеские эшелоны. В ночь на 7 июля саперы моего Кролевецкого отряда Ефрем Берсенев, Платон Воронько и Николай Алесич уничтожили два моста через реку Гниздычка: железнодорожный у села Дычков и шоссейный у села Смыковцы.

Таким образом, на несколько дней было прервано движение по железнодорожной и автомобильной магистралям Тернополь - Волочиск - Жмеринка. Одновременно с нами бойцы 6-й роты майора Дегтева из Путивльского отряда взорвали мосты на реках Горынь и Горынька у села Юсковцы и парализовали железную дорогу Тернополь - Шепетовка - Киев. Так за одну ночь ковпаковцы, находясь за полторы тысячи километров от фронта, нанесли гитлеровцам мощный дальнобойный удар, сразу выведя из строя две главные железнодорожные артерии, питавшие группы гитлеровских армий "Юг" и "Центр". На железнодорожных станциях скопилось более пяти сотен тяжелых танков, большое количество пехоты, артиллерийских орудий, сотни вагонов с боеприпасами. Наши действия оказались очень весомым вкладом в предстоящую победу.

На следующий день ковпаковцы разгромили тернопольскую жандармерию, полностью уничтожили немецкий гарнизон в городе Скалат, ликвидировали тернопольского и львовского гебитскомиссаров, когда те проверяли готовность местных оккупационных властей к проведению крупной политической акции по онемечиванию Галиции и Польского генерал-губернаторства. Фашисты намеревались вывезти отсюда все население в Германию на каторжные работы, а на эти земли поселить фольксдойчев (немцев, которые родились за пределами Германии, в данном случае в Боснии и Хорватии).

Паралич главной стратегической железнодорожной магистрали, питавшей гитлеровские армии на Курской дуге, срыв планов фюрера по онемечиванию исконных славянских территорий вызвали у него страшную ярость. Он приказал Гиммлеру немедленно уничтожить ковпаковцев и выделил для этого целый армейский корпус. Таким образом, партизаны отвлекли на себя крупное соединение Гитлера.

На следующий день во Львов явились лично Гиммлер, его заместитель обергруппенфюрер СС В. Крюгер и командующий всеми антипартизанскими войсками обергруппенфюрер СС фон ден Бах-Залевски. В Галицию спешили эсэсовские полки из Польши, Норвегии, Франции. Командовать этой карательной армадой назначили генерала Крюгера, близкого друга Гиммлера и Бормана, мастера войны в горно-лесистой местности.

Первым на Тернопольщину прибыл 4-й полк СС. Он и оказался на пути нашего соединения. Его-то первым и разгромили в селе Раштовце Гусятинского района в ночь на 13 июля. Внезапной атакой Кролевецкий отряд уничтожил около сорока автомашин и более двухсот пятидесяти гитлеровских солдат и офицеров. Правда, тот ночной бой являлся отвлекающим. Наш отряд обеспечивал прорыв основных сил соединения, которые оказались заблокированы 14-й дивизией СС «Галичина» в Гусятинском лесу.

После наших успехов оккупанты из кожи вон лезли, чтобы не пропустить партизан в Карпаты к дрогобычской нефти. Трижды - на реках Днестр, Ломнице и в районе села Росульна - они пытались окружить наше соединение и уничтожить. Но мы разгромили врага и прорвались в горы.

Генерал Крюгер стягивал карательные войска, чтобы защитить дрогобычскую нефть и восстановленные железные дороги, по которым на восточный фронт продолжали следовать резервы из Румынии и Венгрии. Тем временем наши Шалыгинский и Глуховский отряды взорвали нефтенасосные станции в Быткове и Яблонове, вывели из строя два нефтепровода и нефтеперегонный завод. Несколько суток багровое зарево пожара освещало карпатские ночи!..

Наконец Крюгер собрал почти шестидесятитысячную армию и сразу же начал операцию, стремясь окружить и уничтожить наше соединение. В нем тогда насчитывалось всего полторы тысячи бойцов. Таким образом, на каждого из нас приходилось по сорок фашистских головорезов. Гитлеровские же генералы полагали, что в горы прорвалась двадцатитысячная партизанская армия во главе с генералами Ковпаком и Рудневым.

Сначала немецкие полки, специально обученные для ведения боя в горно-лесистой местности, атаковали нас со стороны Надворной, вдоль реки Быстрицы-Надворнянской в направлении сел Пасечна и Зелена. Здесь наступали 4, 6 и 26-й мотополки, усиленные танками и артиллерией. Остановить эту более чем десятитысячную силищу было приказано самому малочисленному - всего двести бойцов - Кролевецкому отряду. Им после тяжелого ранения командира В.М. Кудрявского командовал я, хотя и сам был ранен в голову. Нам приказали не допустить прорыва карателей к штабу соединения.

Соотношение сил было примерно один к пятидесяти в пользу противника. Поэтому и речи не могло идти о том, чтобы организовывать оборону по обычному, классическому образцу. Остановить двумя сотнями бойцов три полка с танками, которых поддерживает артиллерия и, не исключено, авиация, было просто невозможно. Надо придумать что-то другое.

Осмотрели ещё раз внимательно горное ущелье. Оно протянулось от Пасечной до Зеленой почти на пять километров. Так вот же выход!

Шоссейка перед самым въездом в ущелье несколько раз пересекает реку Быстрицу-Надворнянскую. В этих местах установлены мосты. Их-то и надо взорвать. Тогда каратели не смогут использовать против нас танки. Что же касается их пехоты, то с ней мы собирались воевать способом "блуждающих засад", когда они начнут входить в ущелье походными колоннами.

Так и сделали. Ночью все мосты на дороге Пасечна-Зелена наши саперы ликвидировали. Успели вовремя! Утром полки генерала Крюгера двинулись в наступление. Как и предполагалось, танки им пришлось оставить перед самым ущельем. Теперь мы ждали их спокойно, сидя в каменных укрытиях, приготовленных для нас самой природой.

Проехали вражеские разведчики. Их мы не тронули. Вскоре показалась первая колонна численностью около пехотного батальона. Постепенно она втягивалась в партизанский мешок. Её расстреляли в самом начале горного ущелья. Для этого потребовалось четверть часа. Каратели даже не успели сделать ни одного ответного выстрела. Прекратив огонь, мы сразу незаметно отошли на километр-полтора в глубь ущелья, на новый рубеж, на прежнем оставили только наблюдателей, чтобы те следили за действиями противника. Карателям потребовалось около пяти часов, чтобы убрать трупы.

Следующую колонну мы встречали на новом рубеже. С ней мы также расправились минут за пятнадцать. Потом снова отошли в глубь ущелья. Наступать более двух раз за день эсэсовцы не успевали.

Так продолжалось три дня. Последнюю засаду мы устроили карателям снова на первом рубеже, этого они уже никак не ожидали. Поэтому нам удалось опять уничтожить их в походной колонне. Тогда мы расстреляли семь вражеских батальонов. Наши потери составили четыре человека.

В этих непрерывных боях ковпаковцы израсходовали почти все боеприпасы к отечественному оружию. Командование приняло решение уйти в Венгрию, а оттуда - в Румынию, надеясь таким образом оторваться от войск генерала Крюгера. Но в этом заключался серьезный просчет. Мы не предполагали, что нарушение границы сателлита Германии поднимет против нас ещё одну армию. И хотя ударная группа в составе трех рот под командованием П.И. Вершигоры (тогда ещё помощника Ковпака по разведке) почти без труда прорвалась через границу, на её пути вскоре оказались две дивизии генерала Хорти.

Нашему командованию пришлось отказаться от прорыва в Венгрию. Время было потеряно. Боеприпасы израсходованы. Оставалось одно - продолжать неравные бои с войсками Крюгера.

К тому же мы, забравшись высоко в горы, лишились дорог. Двигались только по козьим тропам. Пришлось бросить обоз, взорвать артиллерию, а оставшиеся боеприпасы, взрывчатку и раненых взвалить на собственные плечи.

Между тем вражеские полки продолжали остервенело атаковать нас со всех сторон. Крюгер пообещал солдатам: за каждого убитого партизана пятидневный отпуск в фатерланд, а за каждого пленного - пятнадцать дней!.. За голову Ковпака была объявлена награда - сто тысяч марок и усадьба со всем хозяйством, а в придачу постоянный паёк фольксдойча! Позже цена выросла до миллиона марок! Но и эти обещания не помогли разделаться с партизанами! Народ не выдавал нас. Тогда разъяренный Крюгер приказал утром 3 августа нанести по ковпаковцам, окружённым на горе Синичка, удар с воздуха химическими бомбами, а после прочесать весь район.

Однако вечером 2 августа нашим разведчикам удалось обнаружить щель во вражеском кольце. Ночью соединение незаметно выскользнуло из него и, совершив тридцатикилометровый марш, вышло к городу Делятин.

3 августа фашистские летчики сбросили химические бомбы на гору Синичка. Генерал Крюгер поспешил доложить Гиммлеру о победе над партизанами. Но, как после выяснилось, роковой удар пришёлся по его же войскам, которые в это время начали прочесывать блокированную местность, чтобы окончательно ликвидировать на ней партизан.

Стремясь вырваться из двойного вражеского кольца, командование партизанского соединения решило в ночь на 4 августа атаковать противника в городе Делятин. Там обосновался со своим штабом сам генерал Крюгер, его охранял батальон эсэсовцев. Но главное - в городе находился мост через своенравную горную реку Прут.

Вечером 3 августа перед боем наш комиссар Руднев поднялся на знаменитый камень Довбуша и обратился к нам с речью:

- Товарищи! Друзья мои!.. Мы не хотим скрывать от вас правды. Пусть горькая, но правда: мы окружены. У нас есть только один выход - атаковать гитлеровцев в Делятине, уничтожить их и вырваться из вражеского кольца! Я знаю, это нелегко. Мы уже четверо суток ничего не ели, многие из нас едва держатся на ногах... И все-таки мы - сила! Большая многонациональная сила! Мы - посланцы нашей великой Родины в захваченном фашистами крае, а значит, должны, просто обязаны победить! Но война есть война. Возможно, не всем нам удастся вырваться из этой мертвой петли. Возможно, и я говорю с вами в последний раз. Но другого выхода у нас нет. Вперед, друзья!

И вот к часу ночи головной Путивльский и Шалыгинский отряды с севера, а наш Кролевецкий - с юго-запада без шума подошли к окраине города и внезапной атакой, за полчаса овладели им. Глуховский отряд не успел к 1.00 выйти на исходный рубеж и в штурме не участвовал. Гарнизон противника был уничтожен полностью. Крюгеру удалось в одних трусах вскочить в стоявший у окна броневик и удрать из города, оставив нам на память свои генеральские лампасы.

Захватив Делятин, мы взорвали все мосты на шоссейных и железных дорогах, проходивших через город, форсировали реку Прут. Необходимо было, как того требовал приказ, тут же уходить из города на север. Но в ночной темноте от основных сил отстала колонна с ранеными, которых было более пятидесяти человек. Их несли на руках здоровые. Словом, отделилось около двухсот человек. Пришлось ждать до рассвета.

Первой из Делятина в Заречье ушла 3-я рота Федора Карпенко, очень надёжного командира. Она-то встретила на восточной окраине Заречья 374-й горнострелковый полк, спешивший на помощь Крюгеру. Завязался неравный встречный бой. Услышав стрельбу на восточной окраине Заречья, Руднев, находившийся в это время с Ковпаком у моста, помчался со 2-й ротой к месту боя.

Жестокий бой с горно-стрелковым полком и другими частями немцев, подошедшими следом, длился больше часа. Ковпаковцы уничтожили около тысячи фашистских солдат и офицеров, танк, две бронемашины, восемьдесят пять автомашин, взорвали все мосты на шоссейных и железных дорогах, идущих через Делятин. Захвачены были большие трофеи. Одних пулеметов мы взяли пятнадцать. Но в этом неравном бою погиб наш любимый комиссар Руднев.

К исходу 5 августа гитлеровцам вновь удалось окружить наше соединение в лесу между Ланчином и Железным Потоком. Петр Петрович Вершигора предложил применить «звездный маневр» знаменитого партизана 1812 года Дениса Давыдова. Благодаря этому, мы ночью незаметно выскользнули из вражеского кольца семью самостоятельными отрядами-«лучами». Каждый из них ушёл в назначенный ему район, где затаились до ухода карателей из гор. После этого мы продолжили выполнять поставленную Верховным главнокомандованием боевую задачу.

Для этого Путивльский отряд, самый крупный, был разделен на три группы. Глуховский, Кролевецкий и Шалыгинский остались в прежнем составе. Санчасти, в которой было восемьдесят три тяжелораненых, предстояло укрыться в урочищах Мочар и Осередок под охраной роты Николая Курочкина.

С этой ночи и до 1 октября 1943 года соединение выходило из гор в Полесье отдельными отрядами и группами по самостоятельным маршрутам на стокилометровом фронте по территории Ивано-Франковской, Тернопольской, Хмельницкой, Львовской, Ровенской и Житомирской областей. Эти группы уничтожали на своем пути вражеские гарнизоны, комендатуры, захватывали склады, поднимали народ на борьбу, вселяли страх в оккупантов и их прислужников - полицаев.

1 октября 1943 года в Полесье в хуторе Конотопе закончился наш беспримерный карпатский рейд. За четыре месяца этого рейда соединение уничтожило более шести тысяч гитлеровских солдат и офицеров. Это не считая раненых, которых на войне приходилось по четыре-пять на каждого убитого. Кроме того, мы уничтожили четыре танка, две бронемашины, триста тридцать автомашин, три самолета, девятнадцать эшелонов с войсками и грузами, более пятидесяти железнодорожных и шоссейных мостов. Вывели из строя нефтепромыслы в Быткове и Яблонове. Захватили более пятидесяти складов с продовольствием и обмундированием. Но в Полесье вернулись не все ковпаковцы. Соединение потеряло двести два человека. Вечная им слава!..

Родина высоко оценила боевой подвиг ковпаковцев. Командир соединения С.А. Ковпак за этот рейд был удостоен второй Звезды Героя Советского Союза. А нашему любимому комиссару С.В. Рудневу посмертно присвоили звание Героя Советского Союза. Пятьсот девятнадцать партизан и партизанок были награждены орденами и медалями СССР. Сотни мирных патриотов-прикарпатцев были удостоены правительственных наград.

После карпатского рейда, уже без Ковпака, раненного в горах, и без Руднева, трагически погибшего у села Заречье, наше соединение под командованием П.П. Вершигоры, достойного ученика Ковпака и Руднева, провело ещё два стратегически важных рейда. Сначала в Польшу, а затем в Восточную Пруссию.

Свой приход в Польшу мы отмечали громко, можно даже сказать, с треском. В ночь на 19 февраля 1944 года в один и тот же час почти на стопятидесятикилометровом фронте наши минеры взорвали полтора десятка мостов на шоссейных и железных дорогах, идущих с запада к Львову. Взлетела на воздух и водокачка на самой станции, снабжавшая водой паровозы. Почти на месяц был парализован крупнейший узел железных и шоссейных дорог. В ту же ночь мы уничтожили несколько крупных вражеских гарнизонов. Причем все совершали при активном участии польских партизан. Это был второй дальнобойный удар ковпаковцев по вермахту, произведенный Вершигорой на территории Польши.

Гитлеровский наместник в Польше доктор Франк понял по почерку: появилась грозная сила, способная поднять поляков на активную борьбу против оккупантов. Этого фюрер ему не простит. Поэтому на уничтожение двух тысяч ковпаковцев снова были брошены в ущерб фронту 7-я дивизия СС «Викинг», 8-я дивизия СС Роммеля, 14-я дивизия СС «Галичина», парашютная дивизия «Герман Геринг», несколько полицейских полков с танками, артиллерией, авиацией общей численностью около пятидесяти тысяч человек. Три месяца они гонялись за нами, сто тридцать девять раз пытались окружить и уничтожить соединение.

В тех отчаянных схватках, особенно 26 февраля, 6 и 9 марта, моему полку удалось из засад без особого труда расстрелять четыре полнокровных вражеских полка, когда те двигались в походных колоннах. Каждый раз мы затрачивали на это около четверти часа, не потеряли при этом ни одного человека. Причем с нашей стороны в засадах участвовало не более сотни партизан.

18 марта мы внезапным налетом захватили на реке Западный Буг у села Могильница мост, полностью уничтожив спящую охрану. По нему мы ушли из Польши в Белоруссию. Сначала в Брестскую, затем в тогдашнюю Пинскую область, в огромный лесной край.

Войска доктора Франка, потеряв только убитыми около десяти тысяч солдат и офицеров, семьдесят пять танков, не считая двадцати четырех уничтоженных воинских эшелонов с войсками, техникой и боеприпасами, не стали преследовать нас на территории соседнего генерал-губернаторства.

За три месяца 1-я Украинская партизанская дивизия в ста тридцати девяти боях потеряла сто сорок пять бойцов. Мы горько оплакивали своих товарищей. Но, по военным меркам, эти потери, да ещё при таком невыгодном для нас соотношении сил с врагом, были невелики. Как и прежде, неоценимую помощь в тех отчаянных схватках оказали нам её величество местность и польские жители. Они всегда и везде были нашими верными помощниками, а мы их надежными защитниками.

Совместная самоотверженная борьба советских и польских патриотов была по достоинству оценена руководством Польской объединенной рабочей партии и народным правительством. Многие советские командиры были награждены высокими польскими орденами. Я тоже был удостоен высшей награды тех лет - Креста Грюнвальда и Партизанского креста.

Высоко оценило героический рейд ковпаковцев и советское правительство. Восемь человек были удостоены высокой награды нашей Родины - Золотой Звезды Героя: командир 1-й Украинской партизанской дивизии имени дважды Героя Советского Союза С.А. Ковпака П.П. Вершигора (кроме того, за этот беспримерный рейд он получил и генеральские погоны), начальник штаба дивизии В.А. Войцехович, командиры полков Д.И. Бакрадзе, П.Л. Кульбака и я, командир кавдивизиона А.Н. Ленкин, командир кавэскадрона С.П. Тутученко и мой комбат-6, мастер ближнего боя А.К. Цымбал.

Когда я доложил комдиву о результатах своей засады, его глаза засияли от радости. Он крепко, по-дружески пожал мне руку и сказал:

- Спасибо тебе, тезка. Ты завершил окружение немцев в Белоруссии, стало быть, ты
полнил приказ самого Главнокомандующего.

Затем повернулся к своему замполиту и, озорно прищурив глаз, продолжал:

- А ты знаешь, Мыкола (он почему-то всегда обращался к нему только по имени), -
наш командир 3-го полка - рекордсмен! Я подсчитал: оказывается, в двух последних
рейдах он сумел расстрелять из засад больше тридцати тысяч немецких солдат и офицеров, это три полнокровные дивизии. Уверен: такого не удалось сделать ещё никому - не только в этой, но и во всех предыдущих войнах.

- Что ж, поздравляю! - обрадовался замполит и тоже пожал мне руку. - Это, Петрович, надо обязательно отметить!

Летом того же сорок четвертого года в ходе операции «Багратион», когда Красная Армия освобождала Белоруссию от гитлеровских захватчиков, наша дивизия нанесла третий дальнобойный удар по вермахту.

В этом последнем, седьмом по счету неманском рейде ковпаковцам предстояло оказать помощь войскам 1-го Белорусского фронта в скорейшем окружении группы гитлеровских армий «Центр». На сей раз задача у нас была простая: стремительно двигаясь впереди конно-механизированной группы генерала И.А. Плиева (впоследствии дважды Героя Советского Союза), внезапными засадами и налетами на вражеские колонны, отходящими на запад, задерживать отступление гитлеровских войск из Белоруссии для полного их окружения и уничтожения.

Вечером 28 июня мы вышли к очень важной шоссейной дороге Бобруйск - Брест. По ней сплошной рекой катилась на запад пятислойная колонна немецких войск. Западнее местечка Синява партизаны ударили по врагу из леса практически в упор из пушек, ПТР, пулеметов и автоматов на четырехкилометровом фронте. Через четверть часа остатки (у нас потерь не было) гитлеровцев, видимо, решив, что их уже обогнала Красная Армия, повернули обратно на восток под удар наших регулярных частей. Получилось именно то, ради чего мы действовали в тылу.

Дивизия двигалась вдоль реки Неман на северо-запад. Пересекая шоссейные, грунтовые и железные дороги, мы без труда и почти без потерь уничтожали колонны уходящих завоевателей, захватывали много вооружения, боеприпасов, различного военного имущества и заставляли обескровленных захватчиков поворачивать обратно на восток.

Под местечком Турец моему полку, а точнее, одиннадцатому батальону, удалось ликвидировать девять маршевых батальонов и захватить в плен гаубичный артполк. Эти части входили в состав группы генерала Гроппе, которую гитлеровское командование направляло для спасения окруженной минской группировки. У нас потерь не было.

3 июня после ликвидации спасателей генерала Гроппе партизанский полк расположился на дневку в уютной деревеньке Лядки, окруженной березняком. В полдень ко мне примчался вспотевший от жары смуглолицый чернобровый командир разведроты лейтенант Осипчик:

- Товарищ комполка! На том берегу Немана в Налибоцкой пуще много немецких войск!.. В Еремичах они строят переправу! Мост уже готов! Скоро начнут переправляться!..

Я обрадовался и помчался к комдиву в село Тарасовичи.

Петр Петрович выслушал меня и довольно усмехнулся, расчесывая рукой свою широкую бороду, лежащую на белой рубашке.

- Тогда не только тебе одному такое лакомство. Я подключу и первый полк.

- Пожалуйста, хватит и для него,- согласился я.

Место для засады оказалось на редкость удачным. Почти параллельно дороге, идущей на Яремичи, до самого Немана тянулся глубокий овраг с густым кустарником по склонам.

- Отличное укрытие и маскировка,- радовались мои комбаты, размещая пушки, противотанковые ружья, пулеметы. На обочине дороги установили противотанковые мины.

Правее нас занимал рубеж 1-й полк голосистого Давида Бакрадзе. Он должен был первым открыть огонь по голове вражеской колонны. Наконец показалась и она. Противник двигался не спеша. Три-четыре "тигра", две крытые машины с пехотой, опять три-четыре танка, за ними снова несколько машин с пехотой. Так, казалось, без конца. Глядя на такое скопище техники, я невольно подумал: «Ничего себе лакомство! Они могут нас передавить как котят. Но все равно мы должны их остановить!»

Наконец со стороны, где залегли бойцы 1-го полка, раздался взрыв противотанковой мины. В следующее мгновение на двухкилометровом фронте ударили пушки, ПТР, пулеметы и автоматы двух партизанских полков, каждый из которых по своей численности равнялся одному пехотному батальону.

Немецкие «тигры» развернулись и поползли на нас. Но они сразу напоролись на противотанковые мины, поставленные на обочине. Воспользовавшись этим, комбаты Цымбал и Берсенев отвели своих людей в овраг и оттуда продолжили вести огонь по врагу.

«Да, кажется, не на того зверя мы замахнулись», - мелькнуло у меня в голове. Но вдруг вражеские машины начали поворачивать обратно в Налибоцкую Пущу. Наша партизанская задумка оказалась все-таки правильная. Да и немцы уже стали не те, смелость их улетучилась.

В тот день два небольших партизанских полка, всего около тысячи бойцов, умудрились завернуть в Налибоцкую Пущу и задержать на двое суток на Немане 7-ю и 20-ю танковые, а также 4, 6, и 9-ю пехотные дивизии, входившие в состав 4-й и 9-й армий фашистов. Вскоре подошла конно-механизированная группа генерала Плиева. Так завершилось окружение группы гитлеровских армий «Центр» в Белоруссии.

В той засаде 3-й полк уничтожил десять танков, пять броневиков, тридцать шесть машин, восемьсот вражеских солдат и офицеров, большое количество боеприпасов.

За эту отчаянную, весьма эффективную партизанскую операцию командование 1-й УПД снова представило меня к самой высокой правительственной награде.

Но чья-то зависть и беспринципность оказались весомее того вклада, который, по свидетельству командира 1-й УПД Героя Советского Союза генерал-майора П.П. Вершигоры, внес мой 3-й полк в дело окружения и уничтожения группы гитлеровских армий «Центр» в ходе операции «Багратион». И потому я этой заслуженной награды не получил. И не один я. За этот последний, седьмой по счету и самый боевой, результативный рейд нашей партизанской дивизии по тылам группы гитлеровских армий "Центр", проведенный по личному заданию Верховного Главнокомандующего и обеспечивший окружение и уничтожение гитлеровских армий в Белоруссии в июле-августе 1944 года, наград не получил никто из ковпаковцев!

Хотя командование соединения представило тогда к различным правительственным наградам 750 человек, отличившихся в боях... Эти наградные листы так и остались лежать в Государственном архиве Украины, а люди до сих пор, кто ещё жив, ждут заслуженных наград! И по праву считают себя участниками освобождения родной для нас братской Белоруссии от немецко-фашистских захватчиков.

Такова была эффективность высокоманевренной тактики, созданной тремя нашими любимыми партизанскими командирами: Ковпаком, Рудневым и Вершигорой. Вот почему гитлеровское командование после каждого такого боя оставляло на дорогах таблички, какие ставят саперы всех армий мира, предупреждая свои войска о повышенной опасности: «Форзихтиг, Кольпак!» (Осторожно, Ковпак). Ведь полторы-дветысячи ковпаковцев, совершающих рейды, фашисты принимали за двадцатитысячную армию и, чтобы уничтожить нас, бросали армейские корпуса карателей с артиллерией, танками и авиацией.

 

Пресс-служба внутренних войск 
МВД России